skrepohistory
Для начала совсем немного предыстории. Уже не для кого не секрет, что во времена "холодной войны" Советский Союз, вопреки взятым на себя международным обязательствам, активно разрабатывал биологическое оружие, и советское руководство рассматривало возможность его использования в случае войны с США.
«Биопрепарат» - программа создания запрещенного всеми конвенциями биологического оружия в СССР.
Основной задачей объединения и его институтов, помимо обычного производства медицинских лекарств ивакцин, была секретная разработкабиологического оружия. Вопреки подписанной СССР в 1972 году Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) оружия и токсинного оружия, подразделения «Биопрепарата» в конце 1970-х — начале 1980-х годов проводили активные исследования и разработку около 50 болезнетворных агентов. К концу 1980-х годов объединение каждый год выпускало новый вид биологического оружия. В их числе такие опасные заболевания, каксибирская язва, лихорадки Эбола,Марбург, Ласса, оспа, сыпной тиф, чума, и другие.
А теперь, собственно, к теме нашего повествования. Вернемся в далёкий 1979 год.
«Засорился фильтр, я его снял. Фильтр следует заменить». Такое напоминание на клочке бумаги оставил работник завода Военно-биологического центра Министерства обороны СССР («Объект 19») из системы "Биопрепарата" своему сменщику, когда отправился домой вечером в пятницу 30 марта 1979 года.
Фильтры на заводе отвечали за очистку воздуха из рабочей зоны цехов, занятых под производство культуры сибирской язвы в сухой форме. Технологический процесс предполагал высушивание бактериального бульона до порошкообразного состояния, что требовало особых мер безопасности. Для того чтобы ни одна спора не вышла за пределы предприятия с током воздуха, на заводе работала вытяжная система, поддерживающая пониженное давление внутри.
Подполковник Николай Черышев, начальник смены на предприятии, 30 марта 1979 года тоже спешил домой и по какой-то неведомой причине был не в курсе отсутствия фильтра. В итоге работники вечерней смены (производство было организовано в три смены), не обнаружив записи в рабочем журнале, спокойно запустили оборудование. Более трех часов завод выбрасывал в воздух ночного свердловского неба порции высушенной культуры сибирской язвы. Когда отсутствие биозащиты было обнаружено, производство экстренно остановили, поставили фильтр и спокойно продолжили работу.
Военный городок № 19 располагается прямо у объездной дороги, отделяющей Вторчермет, Керамик и Химмаш от основного массива Свердловска. В советское время городок считался секретным. В 200 метрах от него располагался другой военный городок — Свердловск-32, мотострелковая часть.
Так как работа завода и сам факт его существования были глубоко засекречены, о выбросе никого не оповестили. Никаких мер защиты населения предпринято не было. Военные цели и надежда на русское "авось" в СССР всегда были превыше жизни людей все годы его существования. А уже 4 апреля появились первые заболевшие с диагнозом «пневмония». В дальнейшем большинство из них умерло.
Районы Вторчермет, Керамик и Химмаш прилегают к основному массиву Екатеринбурга хвостом с юга. Утром 4 апреля 1979 года в этих районах началось странное: их жители стали массово терять сознание, у людей резко повышалась температура до 40 градусов, появлялись рвота и кашель. Звонки в скорую с южной окраины города не прекращались.
Из медицинских сводок:
Молодой человек, с утра неважно себя чувствовавший, отправился, тем не менее, устраиваться на работу. По дороге, в трамвае, стало плохо. Спасти не смогли. Не успели.
Слегка приболевший мужчина сдавал анализы в поликлинике. В кабинете врача стало плохо. Спасти не смогли. Не успели.
Супружеская пара собиралась отправиться куда-то на машине. Муж пошел в гараж. Здесь, у раскрытой двери, уже мертвого, его обнаружила жена. Спасать было некого.
Больных подбирали прямо на улице. Везли сначала в 24 больницу, но в ней быстро закончились места. Тогда решили отправлять в 20.
Главврач ГКБ № 24 Маргарита Ильенко вспоминала: «Стационара тогда у нас действительно не было, лечили в тесноте. И такой наплыв больных оказался совершенно неожиданным, часть из них мы поэтому повезли в «двадцатку». И вдруг оттуда мне звонит главный врач Яков Клипницер:
— Слушай, Ильенко, у нас тут двое «твоих» умерли…
Я опешила:
— Как? А диагноз?
— Похоже на пневмонию…
Через некоторое время — снова звонок. Клипницер:
— Маргарита Ивановна, я в панике: еще трое скончались!
— Да от чего?
— Токсическая пневмония…
Честное слово, аж пот прошиб. Ведь если эта болезнь не затянута, нет других осложнений, «накладок», то летальных исходов от пневмонии практически нет. А тут почти мгновенная, тяжелейшая форма! Причем люди умирали от странного легочного кровотечения.
И тогда меня вдруг осенило: господи, да это же какая-то инфекция».
Юг города моментально превратился в прокаженную зону. Автобусы проезжали его без остановок. Таксисты отказывались брать заказы на Химмаш, Керамик, Вторчермет и окрестные села.
Хотя никто не понимал, что происходит.
Раиса Смирнова работала на керамическом заводе товароведом
— Мне было 32 года. 9 апреля я, как обычно, пошла на работу. До завода от дома было 10 минут ходьбы. После обеда вдруг стало плохо. Появилась слабость. Заметила, что у меня посинели ногти и ноги. Это же увидела Наташа Брагина, работница отдела снабжения. Она позвала нашу начальницу: «Зина, смотри!» Измерили температуру — 40. Потом, говорят, была 42. Скорая меня уже забирала без сознания.
Очнулась через неделю в городской больнице № 40. Двухместная палата, я в ней одна. Рядом — процедурная. Слышу разговор медсестер:
«Мартемьянову (меня), наверное, не спасем, если до двенадцати не будет вакцины».
Я начала ворочаться, звать. Меня услышали. Медсестра прибежала, говорит: «Очнулась, слава богу».
Вкололи мне в руку какое-то лекарство. Я смотрю, а у меня вся рука изрезана пробами: врачи подбирали антибиотик. Бициллин, пеницилин — ничего не помогало.
Спустя время слышу, что в процедурной кто-то говорит: «Вакцину привезли». Медсестры побежали получать.
А потом — я не помню в красках, что было. Пришли, сделали укол. Дали капсулу: одна сторона розоватая, другая — прозрачная с белым порошком. Я выпила. Дальше день за днем становилось легче. Единственное — две недели, как очнулась, не могла ходить: ног не чувствовала.
Врачи не скрывали от меня диагноз. Сказали сразу: сибирская язва. Зато еще до выписки пришли два человека:
«Раиса Сергеевна, нам надо подписать документ о неразглашении. На 25 лет».
Конечно, я подписала.
Источник : https://skrepohistory.livejournal.com/21016.html
