Мандельштам был осужден на пять лет лагерей по доносу секретаря Союза писателей СССР Владимира Ставского, в котором последний просил наркома внутренних дел Николая Ежова «решить вопрос о Мандельштаме» и характеризовал его стихи как «похабные и клеветнические».
Осужден был вот за этот стих о "вожде народов":
"Мы живём, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина,
И широкая грудь осетина".
Пастернак был одним из тех друзей, которых Мандельштам выбрал, чтобы прочитать эти строки. Когда поэт закончил говорить, Пастернак сказал: «То, что вы только что прочитали … это не поэзия, это самоубийство. Вы не читали это мне, я не слышал, и я прошу вас не читать это никому » . Этот совет не был услышан.
25 декабря, когда резко ухудшилась погода, ослабевший Мандельштам не смог выйти на расчистку снежных завалов. Он был помещен в лагерную больницу и вскоре скончался.
Бывший заключенный Юрий Моисеенко, вспоминал, что был свидетелем его смерти: «В ноябре нас стали заедать породистые белые вши, и начался тиф. Был объявлен строгий карантин. Запретили выход из бараков. Рядом со мной спали на третьем этаже нар Осип Мандельштам, Володя Лях (это — ленинградец), Ковалев (Благовещенск) <…> В конце декабря, за несколько дней до Нового года, нас утром повели в баню, на санобработку. Но воды там не было никакой. Велели раздеваться и сдавать одежду в жар-камеру. А затем перевели в другую половину помещения в одевалку, где было еще холоднее. Пахло серой, дымом. В это время и упали, потеряв сознание, двое мужчин, совсем голые. К ним подбежали держиморды-бытовики. Вынули из кармана куски фанеры, шпагат, надели каждому из мертвецов бирки и на них написали фамилии: „Мандельштам Осип Эмильевич, ст. 58, срок 10 лет“ и москвич Моранц, кажется, Моисей Ильич, с теми же данными. Затем тела облили сулемой».
До весны тело поэта лежало в так называемом «зимнем штабеле», который по весне сбросили бульдозером в братскую могилу. Точное место его погребения не найдено до сих пор.
Сегодня в России об этом никто и не вспомнил. Никто не несет цветы. Нет ни одного памятного мероприятия. Это ведь не День рождения главпалача Мандельштама и еще миллионов замученных…
Источник :
https://telegra.ph/YA-chelovek-vidnyj-obo-mne-vspomnyat-12-27
