Хроники преступлений большевиков. Дневниковые записи времён голода в Поволжье, опубликованные на страницах проекта «Прожито».
Николай Мендельсон, филолог, преподаватель
1921 год:
24 декабря: «Политика. Всё та же неразбериха. По-видимому, мы накануне признания Советской власти Англией и Францией. Об этом много пишут, но умалчивают о том, какою ценою это признание может быть куплено. Голод в Поволжье ужасающий. Побывавшие там передают невыразимо тяжелые известия. Хлеб есть, подвезён, но доставить его со станций ж.д. нельзя: лошади частью подохли, частью съедены. В приютах, где спасаются голодные дети, лежат днями неубранные детские трупики. Много самоубийств».
Федор Пермяков, заведующий кафедры физики московского инженерно-экономического института им Орджоникидзе, кандидат физико-математических наук:
1921 год
7 августа: «Экономическая политика коммунизма... Пришла к тупику: страна разорена, промышленность уничтожена, голод терзает Россию в формах совершенно средневековых. В Казанской губ. в одном уезде объявилась “съедобная” и даже очень “вкусная” глина. Наплыв голодных из округи радиусов в 80 верст был так велик, что местные власти были принуждены, организуя порядок, начать выдавать эту глину по ордерам в ограниченном количестве. Продавая за 2-3 пуда муки всё свое добро, от избы до кухонной посуды, беженцы из голодного Поволжья доходят до такой страшной психологии: семья переселенцев — вернее выселенцев — устраивает себе в последний раз “пир”, примешивая в кашу мышьяку, и оканчивает таким образом свои расчёты с жизнью, революцией и контрреволюцией».
Александр Жиркевич, поэт, прозаик, публицист. Симбирск (Ульяновск):
1921 год
8 февраля: «Надо удивляться, что все говорят о надвигающемся голоде как о чём-то проблематическом, вроде слуха, который ещё требует проверки. А вот вчера я держал в руках, так сказать, неопровержимое вещественное доказательство надвигающегося на Поволжье общенародного бедствия. Я зашел к О.П. Цветковой, продолжающей благодушествовать на средства уплотнившего её деревенского парня, а ныне коммуниста-большевика Сергея. К Сергею приехал его товарищ красноармеец, которого с особым отрядом послали за 35 верст в какую-то деревню отбирать у крестьян муку. Отряд прожил в деревне несколько дней и убедился, что нет не только запасов муки, но что там давно уже едят не хлеб, а нечто подобное чёрной земле, из лебеды с какими-то примесями. Кусок этого ужасного суррогата хлеба он привез показать большевикам Симбирска в доказательство того, почему он не добыл желаемой в Симбирске муки. Кусок этой невообразимой, несъедобной, чёрной как уголь мерзости я вчера держал в руках... Симбирское начальство, однако, не доверяет показаниям этого красноармейца, уверяя, что он-де плохо искал, что жители-крестьяне обманули его, спрятав хлеб, и т. д. А он рассказывал о том, что без слез нельзя видеть детей крестьянских, жующих это подобие хлеба».
1922 год
3 января: «Право, когда прочтёшь корреспонденцию с мест о том, что делается по деревням, то мутится разум и колеблется вера в существование Бога. Вчера в одном доме мне прочли вслух корреспонденцию в номере “Известий” от 24 декабря. Правда, она напечатана среди других корреспонденции мелким шрифтом. Но этот сплошной, кошмарный ужас получает особое значение, если сопоставить его с напечатанной крупным шрифтом на первой странице статьей о выступлении “товарища” Ленина на каком-то новом съезде, о речи, в которой уверенно докладывалось по части благополучия в России, о бурных овациях, которыми был встречен и провожаем оратор. А тут нечто невероятное, вскользь лишь упомянуто, чем питаются обезумевшие от голода наши хлеборобы (глина, кора), как вымирает деревня: 75% смертных случаев от голода при перспективе, если этот ужас продолжится, то от населения не останется к весне и 5%. Взрослые умирают с удивительной покорностью воле Божией. Но дети борются до последней возможности со смертью. В руках мёртвых матерей находят умирающих детей, которых они с улыбкой обнимают».
14 мая: «Добрынина, жена художника, служит в питательном пункте (в бараках) для голодающих.
...На днях в городе у начальства оказалось несколько сот пудов вареной конины, уже начавшей гнить, с червями и плесенью. Всё это попало голодающим в бараки и их семьям, остающимся в городе. Добрынина видела сама не только ту жадность, с какой несчастные пожирали мясо, но и ту радость, которую они, наголодавшиеся, как дикие звери, при этом выражали улыбками, блеском глаз, жестами, гордясь, что им и только им, голодающим, оказана городом такая милость. Часть мяса развесили сушить на веревках, отчего вокруг бараков стоит невыразимое зловоние. Ведь это не сказка, а повествование правдивого, беспристрастного очевидца. Стыдно не сходить с ума от таких рассказов».
Владимир Ситников, экономист. Саратов
1922 год
2 марта: «Проходит еще одна зима: тяжёлая, голодная. За Волгой людоедство. У нас пока хлеб 45 000 рублей фунт. Ничего нового нет. Живём без всяких культурных устоев, никаких перемен».
Никанор Савич, политический деятель, депутат Государственной думы III и IV созывов, участник Белого движения.
1922 год
4 февраля: «Голод больше, чем его себе здесь представляют. По подсчету Нансена, обречены на смерть 19 миллионов людей, для спасения их помощь уже запоздала. Большевики учитывают число безнадежно обречённых в 23 миллиона. Если власть большевиков продержится на будущий год, умрёт ещё столько же. Таким образом, обширная площадь Поволжья окончательно обезлюдеет, станет пустыней, годной для колонизации других народов».
Кира Аллендорф, учащаяся частной женской гимназии.
1922 год
7 апреля (25 марта): «В Поволжье страшный голод. Люди мрут ужасно, как от голода, так и от разных болезней. А в Москве, между тем, магазины полны пирожными, конфетами и людьми! На борьбу с голодом наше правительство вздумало воспользоваться церковным имуществом, чтобы на золото купить голодающим хлеба. На днях этот план был выполнен. Все церкви теперь стоят обобранные, иконы без риз и всё самое дорогое унесено! Вид печальный. Хорошо если ещё дойдёт до голодающих, но по всей вероятности, это пойдёт на процветание булочных, кондитерских, кабаре и т. д.».
Источник: https://prozhito.org
